Изгнанники Эвитана [Дилогия] - Ольга Ружникова

И к чему это теперь Ирии?

— Какая разница? Моя сестра погибла. А вам прекрасно известно, что я — не невеста вашего сына. — Вот и сказала. И давно пора. — Я никогда и не утверждала, что он собирался на мне жениться.

И что теперь? Отдаст ее властям? Позволит застрелиться самой?

Жить — не хочется. Но о казни на площади на потеху Ревинтеру Ирия сгоряча не подумала!

— Ну и дурак, если не собирался! — рявкнул Ральф Тенмар. — Я обещал тебе помощь, Ирэн. И помогу. — Он уже взял себя в руки. Даже странно — с учетом его обычной несдержанности. — Ты не думала, что Ревинтер — последний, кому выгодно убивать твою сестру?

— А как же насчет скрыть преступление сына? — Ирия слишком поздно вспомнила о деяниях самого герцога. В более молодые годы.

Но в любом случае — носиться с его прошлым незачем. Она же живет со своим. Умел нагрешить — умей и смотреть в глаза собственным подлостям. Хотя вряд ли Ральф хоть в чём-то раскаивается. Такие сожалеют лишь о поражениях.

— А ты помнишь, что его сына никто не осудил и судить не собирается? — Старик нечаянного намека даже не заметил. Во всяком случае, и ухом не повел. — Зато Эйда для Ревинтера — прямая дорога к титулу лорда Лиара.

— Николс — в ловушке! — бросила девушка. При звуке имени смертельного врага вернулись и ярость, и жажда мести. Всё-таки пример действует заразительно! Особенно пример столь сильного и жестокого человека, как Ральф Тенмар. — Вряд ли сынок Ревинтера вернется в Эвитан — из плена. Если его там держат вместе с людьми Анри.

— Будь на месте Анри я… или ты — я бы не сомневался. Но Анри нахватался от Арно Ильдани многовато лишнего, — задумчиво проговорил старик.

Ирия опомнилась. Ее уже сравнивала с собой Карлотта. С гордостью.

Только сделаться Ральфом Тенмаром в женском обличье для полного счастья и не хватает! И тогда точно впору застрелиться.

— Подумай, Ирэн. Ревинтер не может в открытую держать в своем доме чужую дочь и сестру. Но вот разыграть похищение по дороге… И тогда можно спрятать девушку. Как козырную карту в рукаве. Твоя сестра — жива, Ирэн. И где она — знает именно Бертольд Ревинтер.

— И никогда не скажет.

А старик — прав! Да и кто из них — лучший интриган? И соответственно — яснее представляет действия другого паука?

— Скажет — в двух случаях. Если его сын вернется из Квирины, или…

— Или? — невольно повторила Ирия, против воли заинтересовавшись.

Живой Ревинтер-младший, вернувшийся в Эвитан (отделавшись легким испугом), — ничуть не нужнее его живого отца на посту министра финансов.

— Или если Ревинтер окажется в Ауэнте. А мы — теми, кто станет его допрашивать. — Ральф Тенмар потянулся к графину. Надо же, достал. А еще на негнущиеся кости жалуется! — За Анри! И за смерть Ревинтера!

— За Анри! За его возвращение!

За смерть — даже Роджера Ревинтера! — сегодня пить желания нет. Он сделал всё, чтобы разрушить их жизнь. Постарался на славу.

Но всё, что после, — даже исчезновение Эйды! — случилось уже без его участия. Львиную долю бед семьи Таррент они создали сами — без помощи посторонних.

Если уж сегодня смотреть правде в глаза — то до конца.

Льется в два бокала терпкое вино. Цвета рябины — в Месяце Сердца Осени. Почему-то в присутствии старого герцога всё обретает особый вкус. Более горький, острый… и живой.

Каким был Ральф Тенмар лет тридцать назад? Точно сказать сложно. Да и не с опытом Ирии. Но тогда… остановило бы его и ее присутствие Катрин?

И точно ли ему требовалось принуждать хоть одну женщину?

Нет, остановило бы. Если не Катрин — то судьба Карлотты. Сколько в рассказе матери правды — не узнать никогда. Но даже сомнение способно встать непреодолимой стеной.

— Я никогда не выйду замуж за мужчину, если он взял против воли хоть одну женщину! — заявляла тринадцатилетняя Ири.

— Тогда в наш век войн ты останешься старой девой, дорогая! — холодно рассмеялась мать. — Или забудешь свои глупые слова…

Кто из них оказался прав? Если Всеслав для Ирии был героем, но она никогда не задумывалась о его прошлом?

— Сюда едет чиновник из казначейства, — перевел разговор Ральф Тенмар. — То есть говоря проще — верный холуй Бертольда Ревинтера. — Опять Ревинтеры! — Якобы для проверки сбора налогов.

— А на самом деле?

Страха — нет. Или потом появится? А сейчас уже вино действует?

— Вряд ли он что-то заподозрил насчет тебя. А у Ива Криделя ему без моего разрешения делать нечего.

Вот и думай, какую именно недоговоренность старый волк имеет в виду. Что знает про настоящую Ирэн? Или что дядя Ив может проболтаться?

Ральфу Тенмару известно о визите Ирии в поместье Кридель? Или это — намек на шпионаж? Или, что дядя Ив мог ее раскусить?

Про шпионаж можно уже говорить в открытую. Но душа Ральфа Тенмара — даже не потемки, а непроглядная мгла.

— Мне нужна умная, красивая родственница, чтобы обвести этого чиновника вокруг изящного пальца. Так что ты поступаешь в распоряжение Катрин. Женские уловки ей знакомы лучше, чем мне… да и тебе. Моему сыну наверняка нравилась твоя искренность. — Герцог уже забыл ее признание пятиминутной давности? — Но сейчас для нее — не время.

Да уж. Когда это «время» вообще наступит? И наступит ли? Ирия скоро вообще забудет, что такое искренность.

И забудет. Если это необходимо, чтобы спасти Эйду. И уничтожить Бертольда Ревинтера. Раз уж первое — невозможно без второго.

— Что от меня требуется?

— Я уже сказал. Обвести вокруг пальца ревинтеровскую шавку. Ты сумеешь. Ты — молода. Ты — красива. Ты — умна.

— А если он бывал в Лиаре?

— Я это выясню. Тогда моя племянница заболеет и к обеду не выйдет.

— Что включает «обвести вокруг пальца»? — допила последний глоток Ирия.

Налить еще? Или подождать, чтобы не портить послевкусие?

И неужели это ее голос стал за последние месяцы столь холодным и жестким?

— Я сказал «родственница», а не «шлюха»! — Льда в голосе старого герцога всё равно — не в пример больше. — Ты должна будешь говорить с ним. Улыбаться. Обмахиваться веером. Лгать. И не более того. Заметь, я тебя даже к этому не принуждаю. Ты согласна?

— Тогда — да.

— И не говори Катрин о нашем разговоре. Пусть она и дальше считает тебя невестой Анри. Слабые нуждаются в утешении, но сильных жалость унижает. Потому я и не жалею тебя, Ирэн.

Шум и гам пьяных голосов, полумрак таверны. Радушный хозяин самолично ринулся к выгодному гостю. Разглядел капитанский мундир. И наверняка успел оценить навскидку стоимость оружия. Простого с виду.